Сегодня исполнилось бы 72 года замечательному отечественному артисту Олегу Ивановичу Далю, который, по словам писателя Вениамина Каверина, никогда не играл ролей: “Он просто существовал в своем собственном, неповторимом образе. Но его личность, как у каждого талантливого человека, менялась в той мере, в какой перемены эти были необходимы для воплощения того или иного художественного образа, который ему был предложен”.
Олег Даль родился 25 мая 1941 года в Люблино (теперь это уже Москва, а в ту пору было Подмосковье) в семье инженера-железнодорожника и учительницы (по поводу фамилии скажем сразу – да, есть такое предположение, что Олег состоял в дальнем родстве с Владимиром Далем, русским писателем, ученым и языковедом, автором того самого толкового словаря). Сразу по окончании школы Олег отнес документы в Высшее театральное училище имени Щепкина, несмотря на сопротивление родителей и собственный дефект речи – он картавил с детства. Тем не менее, экзамены он успешно сдал и был зачислен на курс Николая Анненкова, где вместе с ним учились Виталий Соломин, Виктор Павлов и Михаил Кононов.
Спустя три года – в 1962 году – Даль дебютирует в кино в фильме Александра Зархи «Мой младший брат» (по «Звездному билету» Василия Аксёнова), затем играет у Леонида Аграновича в психологическом детективе «Человек, который сомневается». И, наконец, в 1967-м наступает его звездный час – одновременно на экраны выходят две картины с его участием – “Женя, Женечка и “катюша” Владимира Мотыля и “Хроника пикирующего бомбардировщика” Наума Бирмана. В обеих его героя звали Женей, и сейчас, пожалуй, можно утверждать, что московский интеллигент Женя Колышкин, с его “воды, свободы, тюремщик!”, “наряд вне очереди – прекрасное средство от бессонницы”, “меня подводит моя сосредоточенность”, “благодарю вас, я конфеты с детства не ем”, “в Одессе имеются многих таких вещей, которых не обладают других городов” и так далее и тому подобное, куда популярней стрелка-радиста Жени Соболевского. Тогда, однако, чиновники признали “Женю, Женечку…” “вредной” и потому прокатывалась она поначалу только по клубам и окраинным кинотеатрам. Впрочем, отрицательно это сказалось только на карьере режиссера, Даля же выручила “Хроника” – в ней советские чинуши не обнаружили ничего предосудительного.
Даля завалили предложениями, чему он был несказанно рад, поскольку очень страдал без работы. По словам Мотыля, роль Колышкина стала для Даля спасением – его ведь выгнали из всех театров за срывы спектаклей: “Сам Олег мне в этом только потом признался. На пробах очень многие актеры смотрели мне в глаза с собачьей преданностью. Даль никогда так не делал. Он выслушивал меня отвернувшись, а потом бросал: «Можно». Это его любимое слово было. Мне это очень импонировало. Нет ничего хуже актеров, лишенных собственного достоинства”.
Тут нельзя, конечно, не пояснить, что причина тому, что с Далем расставались ведущие театры, заключалась в его пристрастии к спиртному. Увы, ничего нового – то же самое можно сказать о многих невероятно талантливых людях – не только актерах. Именно алкоголь и свел Олега Ивановича в могилу, когда ему было всего 39 лет. Считается, что Даль стал жертвой несчастного случая: будучи “подшит”, он все же не сдержался и выпил, что и привело к сердечному приступу. Вдова актера, впрочем, предполагает, что он просто скоропостижно умер во сне из-за остановки сердца. Проблемы с сердцем, заметим, у Олега Ивановича начались еще в школьные годы, когда он пробовал было серьезно заниматься баскетболом…
Как бы там ни было, его частная жизнь, и его демоны – это одно, а образы, созданные им на экране – другое. Нам важнее последние…
Анатолий Эфрос, снимавший Даля в “Страницах журнала Печорина”, “В четверг и больше никогда” и “Островах в океане”: “В нем всегда был какой-то мятеж. И если попытаться разгадать, против чего он постоянно этот мятеж в собственной душе поднимал, я бы сказал – против всех нелепостей нашей жизни, против всех ее уродств”.
“Мой младший брат”
“Первый троллейбус”
Одна из ярчайших ролей Олега – шут в “Короле Лире” Григория Козинцева Козинцева
Эдвард Радзинский: “Он был болен одной из самых прекрасных и трагических болезней — манией совершенства. Он знал, как это играть надо, но нельзя было на этом безумном темпераменте, на этой беспредельной боли и нерве, на этих слезах в горле провести всю роль — так можно было только умереть…”
Козинцев прощал Далю все, включая его частые срывы: «Мне его жаль. Он — не жилец». После смерти Козинцева Даль написал в дневнике: «День 11.V.73 г. — ЧЕРНЫЙ… Нет ГРИГОРИЯ МИХАЙЛОВИЧА КОЗИНЦЕВА».
“Женя, Женечка и “катюша”
Владимир Мотыль: «На роль Жени Колышкина пробовались многие, а Даль был очень опасен: он закладывал за воротник, кочевал из театра в театр, срывал спектакли. Когда я назначил ему встречу, он пришел в ярко-вишневом пиджаке то ли из бархата, то ли из вельвета. Это сейчас в моде кричащая одежда, а в те годы костюмы так ни у кого не кричали. Даль очень надменно держался. Высокомерно спросил: «Ну, что вам угодно? Роль солдата? А причем здесь я? Я не похож на фронтовика». «Вы как раз похожи, — говорю. — Похожи на тот образ, который мы с Булатом Шалвовичем (Окуджавой – Ирхен) создали». — «Ну что ж, давайте почитаю, подумаю…»
“Хроника пикирующего бомбардировщика”
“Старая, старая сказка”
Даль снялся у Надежды Кошеверовой в трех фильмх
Еще была похожая роль в сказке “Как Иванушка-дурачок за чудом ходил”
Надежда Кошеверова: «На этом фильме у нас произошла трагическая история. Для съемок был найден очень интересный конь, звали его Федька. Он был добрым и необычайно сообразительным. В него влюбилась вся группа, в том числе и Олег. Во время перерыва оператор пошел за грибами и заблудился, в результате чего съемки пришлось приостановить. Конь, привыкший к тому, что обычно в это время происходит съемка занервничал. Актеры, в т.ч. и Олег, стали уезжать со съемочной площадки. При перевозке коня, его забыли привязать в машине и на железнодорожном переезде, испугавшись гудка проходящего мимо состава, Федька выскочил из машины и поломал себе ноги. Пришлось его пристрелить. Все страшно переживали, и я впервые увидела, как плакал Олег. Кстати, Олег с гордостью рассказывал, что у него дома живет кошка, которая, когда он приходит домой, прыгает ему на плечо. Животные его любили…»
И в экранизации “Тени” Евгения Шварца
Надежда Кошеверова: «Моя первая встреча с Олегом Далем произошла во время работы над фильмом «Каин XVIII» в 1962 году. Второй режиссер, А.Тубеншляк, как—то сказала мне: «Есть удивительный молодой человек, не то на втором курсе института, не то на третьем, но который, во всяком случае, еще учится». И действительно, я увидела очень смешного молодого человека, который прелестно делал пробу. Но потом оказалось, что его не отпускают из института, и, к сожалению, в этой картине он не снимался. Когда я начала работать над фильмом «Старая, старая сказка», Тубеншляк мне напомнила: «Посмотрите Даля еще раз. Помните, я вам его уже показывала. Вы еще тогда сказали, что он очень молоденький». Основываясь на том, что я уже видела на пробах, и на своем представлении, что может делать Олег, хотя я с ним еще и не была знакома, я пригласила его на роль. Несмотря на все мои предположения, я была удивлена. Передо мной был актер яркой индивидуальности. Он с интересом думал, фантазировал, иногда совершенно с неожиданной стороны раскрывал заложенное в сценарии. Своеобразная, ни на кого не похожая манера двигаться, говорить, смотреть. Необычайно живой, подвижный».
В “Земле Санникова” роль Крестовского должен был играть Владимир Высоцкий, но сниматься ему не дали, и пригласили взамен Олега
Песни Крестовского Даль исполнил сам, но худсовет «Мосфильма» принял решение его переозвучить и пригласил для этих целей Олега Анофриева. Тот позвонил Далю и спросил у него разрешения. Даль ответил: «Записывайся».
Очень скоро они с Высоцким встретились в “Плохом хорошем человеке” по Чехову
“Не может быть!” Леонида Гайдая
“Вариант “Омега”
“Страницы журнала Печорина”
Даль играл лермонтовского героя в театре, а затем воплотился в него и перед камерой в телеспектакле
Анатолий Эфрос: “Даль был замкнут, нервен и нетерпелив, убийственно остроумен, а иногда невыносим. Все чувствительное и нежное в себе он прикрывал такими парадоксально обратными красками, что иногда брала оторопь. Даль ничего не делал формально, у него все наполнялось содержанием, и каким! Я торопился снимать, не спрашивал, понял ли Олег какие-то мои пояснения, а пленка потом отражала не иллюстрацию к пояснениям, а нечто самостоятельное и значительное”.
“Золотая мина”
“Отпуск в сентябре” по “Утиной охоте” Вампилова. Работа Даля в этой ленте считается одной из лучших в его карьере.
“Приключения принца Флоризеля” по Стивенсону
“Мы смерти смотрели в лицо” – фильм, основанный на реальных событиях, рассказывает о том, как балетмейстер Аркадий Обрант (в фильме героя зовут Корбут) возвращается с фронта в блокадный Ленинград с заданием создать Фронтовой молодежный ансамбль. Александр Мурин, лично знавший Обранта, рассказывал, что Даль обратился к нему с просьбой рассказать ему все, что он помнит о нем: «Мне дорога каждая черточка этого человека».
Посмотрев затем фильм, Мурин был в особенности потрясен вот какой сценой: ” Балетмейстер (Даль) идет по ленинградской улице. Вмёрзли трамваи, висят оборванные провода. Рана дает знать. Он сутулится, горбится. Но вспомнил, что он артист. И стала легкой походка, выпрямилась спина. Точно как у Обранта, уходящего вдаль по Невскому“.
Просто Олег Даль. Есть народные артисты, а он называл себя артистом “инородным”
Анатолий Эфрос: «Он был душевно очень высокий человек. Очень жесткий, а за этой жесткостью — чрезвычайная тонкость и хрупкость».
Из дневника Олега Даля: «Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное – сделать!»
Любовь Полищук: «На съемках любого фильма половина группы — от ассистентов до прим — была влюблена в Олега».
Из дневника: «Не работать с режиссерами, пытающимися навязать свою волю. Но если он командует мной, то у нас должна быть общая платформа».
Из дневника: “Пусть все летят к чертовой матери в пропасть, на дне которой их «блага», звания, ордена, медали, прочие железки, предательства, подлости, попранные принципы, болото лжи и морального разложения…»
Эдвард Радзинский: ”Даль был уникальным, фантастическим актером. Он репетировал «Лунина» на грани жизни и смерти, казалось, миг — и он умрет. Осветители, завороженные его игрой, забывали светить… Олег требовал такой же предельной отдачи от партнеров, партнеры не выдерживали и уходили, играть с ним рядом было трудно, невозможно. Олег нервничал, срывался…
«Для меня Олег Даль — недостижимый идеал». – Тезка Олег Меньшиков.
