— Я 60 лет дарила своему народу радость, — говорила Ольга Воронец. — Отдала любимой Родине всю себя!
Ее мама-пианистка играла в Смоленском драмтеатре и филармонии. А папа пел в Краснознаменном ансамбле песни и пляски.
— Они разошлись, когда мне было годика четыре, — вздыхала звезда. — Но с отцом я всю жизнь поддерживала теплые отношения.
И когда в 1943 году Оля поступила в Оперную студию в Сокольниках, то сразу написала на фронт: «Папа, сбылась моя мечта! Я стану певицей!»
Но на выпускных экзаменах ее «обломали»:
— Ваше меццо-сопрано завораживает. Но голос слабый, надолго его не хватит.
Так будущей звезде выдали «волчий билет». И причина была не в голосе. Просто учителя узнали, что девушка подрабатывает в ресторанах.
— Я пела романсы, — признавалась народная артистка РСФСР. — Мне очень нравился этот жанр! Но мой баянист твердил: «Бросай ты это дело! Ты что, не читаешь газет? Не видишь, что пишут? «Все это — гнилое искусство, чуждое социалистическому духу!»
И тут Судьба подкинула случай. Заболела исполнительница русских песен. Ольгу попросили ее заменить, и Воронец показала свой голос во всей силе и красе.
«Какая же ты — дура!»
— Меня позвали солисткой в Московскую областную филармонию, — вспоминала звезда. — Потом — в Мосэстраду.
А в 1956 году ее послали во Францию, на фольклорный фестиваль с песней «Калинка». Там русская красавица произвела фурор и на родину вернулась звездой. Поэты и композиторы наперебой стали предлагать Ольге шлягеры: «Белый снег», «Зачем вы, девочки, красивых любите», «А где мне взять такую песню», «Я — Земля», «Гляжу в озера синие»…
— Однажды Оскар Фельцман принес мне песню «Взрослые дочери», — вспоминала артистка. — А я разозлилась: «Вот еще! Не буду петь! У меня и детей-то нет! А зрители что подумают? «Да она совсем старая, оказывается!»? Оскар Борисович взорвался: «Какая же ты — дура, Оля! Это ведь образ! Его нужно не только спеть, но и по-актерски сыграть!»
Урок этот она запомнила навсегда. Тогда же Воронец получила еще один совет — от Клавдии Шульженко:
— Всегда и везде нужно петь так, будто ты в Колонном зале Дома Союзов!
В 70-х годах Ольга пережила пик славы.
— 32 страны посетила, даже Японию и США! — рассказывала она. — Но эти поездки были унизительны. Нам выдавали копейки — нельзя было купить лишней бутылки воды. И вот сидишь в роскошном номере и варишь суп кипятильником. А перед гастролями нужно было пройти через такое сито! И потом приезжаешь и видишь, кто сидит в наших торгпредствах и посольствах — подонки, пьяницы и ничтожества!
Доносы на Воронец сыпались как из рога изобилия. Ее обвиняли в посещении церкви, торговле антиквариатом, в связях с репрессированными и утаивании своих корней. Но Ольга у чекистов не лицемерила.
— Никогда не скрывала, что моя бабушка была столбовой дворянкой, — фыркала она. — И меня научила, как себя вести. В пять лет я уже легко управлялась с вилкой и ножом, а если позволяла себе зачавкать, бабуля выгоняла меня из-за стола. Антиквариат? Так то — семейные реликвии. Нечего было жрать — вот и продала! Церковь? Так я самому Леониду Ильичу объяснила: «Не могу вступить в партию, потому что верующая! Зачем мне врать?!»
И следователи отпускали гордячку.
Ее звали «Золотым голосом СССР». А потом КГБ объявил знаменитую артистку «американской шпионкой»!
Ольгу Воронец пригласили дать несколько концертов в США. Завистники накатали анонимку. И звезду начали допрашивать по несколько раз в день. Если бы не вмешательство Клавдии Шульженко, кинувшейся к Брежневу, и Александры Стрельченко, чей муж занимал высокий пост в КГБ, Воронец села бы на скамью подсудимых по статье «Шпионаж». Но именно после этого Ольга пропала из радио- и телеэфиров. А ее карьера пошла на спад.
— Да ни при чем тут эта анонимка! — морщилась Воронец. — Не в ней дело!
А в… Людмиле Зыкиной!
Купчиха и барыня
Когда-то отношения у двух «народниц» были хорошие. Пока «Олечка» не исполнила «Людочкин» шлягер «Мама, милая мама!». Зыкина была в ярости.
— Не стоит со мной ссориться, — промурлыкала она при встрече с Ольгой. — Запомни: у этой песни, как и у других, спетых мною, уже есть свое звучание!
— Зыкина часто выступала персонально для руководителей страны, — вздыхала Ольга Борисовна. — И была подругой Екатерины Фурцевой, министра культуры СССР. Ну и помогли они ей… Не очень хорошо Люда поступила. Сделала все, чтобы помешать мне. Но это пусть Бог ее судит, а не я!
— Зыкина и Воронец — две равные величины, — говорит Эдита Пьеха. — Таланты, звезды! Но Зыкина была купчиха и держалась соответственно: обожала надевать на себя кучу бриллиантов и принимать дома членов правительства. Двери для Людмилы Георгиевны были открыты везде. А Воронец всегда оставалась барыней, гордой и неприступной аристократкой. Какая уж тут дружба с «нужными людьми»? Поэтому так все и вышло.
Помирились заклятые подруги лишь накануне 2009 года. На Первом канале их попросили спеть вместе. Они согласились и после начали общаться. А через шесть месяцев Людмила Георгиевна умерла.
— Прошло время, и я поняла, что страшно скучаю по ней, — признавалась Ольга Воронец. — Все неприятное надо оставить в прошлом и помнить лишь хорошее! А Зыкина — это хорошее. Жаль, что исполнительниц такого уровня больше нет.
