Геройский ореол Грачева, заслуженный в Афгане, померк после того, как генерал сошелся с Борисом Ельциным. В августе 1991 года, когда была попытка государственного переворота, Грачев, по приказу ГКЧП, перебросил в Москву
Естественно, новая власть не забыла своего «героя»: вскоре Грачев стал министром обороны и получил звездочки генерал-полковника. В 1993 году он еще раз доказал свою преданность первому президенту России, когда хладнокровно расстрелял из танков Белый дом с депутатами.
— Когда Борис Николаевич победил на выборах в первый раз, он собрал команду из шести-семи человек, и мы поехали в лес отмечать, — вспоминал Грачев. — И вдруг президента «осенило». «Мы победили, — говорит. — Отныне вы — мои братья. Давайте поклянемся на крови, что мы никогда не бросим друг друга, до самого гроба». Ельцин взял нож, провел им по запястью, брызнула кровь… Мы проделали то же самое и потом языком слизали кровь друг у друга! Эта была клятва на крови!..
Грачев был верен ей до самого конца!
Смертный грех
Именно он повел российских солдат в Чечню! Да, на совете министров Грачев единственный выступил против ввода войск в мятежную республику — понимал, что армия не готова к этому. Но когда Павлу Сергеевичу намекнули, что в случае отказа министерство обороны возглавит кто-нибудь другой, послал на верную гибель к боевикам неподготовленных
Именно Павлу Грачеву принадлежали две «крылатые» фразы: «Грозный можно было взять одним парашютно-десантным полком в течение двух часов» и «Эти
К тому же Грачева обвинили в коррупции при спешном выводе наших войск из Германии. И вскоре к уважительному армейскому прозвищу Паша приклеилось презрительное «мерседес» за то, что Грачев в обход таможни приобрел для министерства обороны два немецких авто. Нынешние чиновники с их зверскими аппетитами нервно курят в сторонке! А тогда
Я виноват!
А потом Ельцин Грачева… сдал! В
— Да, предал меня царь Борис Николаевич, — признавался Грачев. — После поста министра я учился заново жить. Боялся пройти по улице. Думал, что мне будут кричать вслед: «Сволочь, гад!» Но обошлось…
Он знал, за что его не любит народ. И до самой смерти мучился от угрызений совести. И лишь через 15 лет после отставки нашел в себе силы признать:
— Я виноват перед родителями солдат, погибших в Чечне!
Вот только они простили бы его вряд ли…