Корреспондент «Комсомольской правды» поговорил с вдовой классика советской комедии, которая уверена — никакие пышные торжества устраивать не надо
«Ремейки — способ урвать кусок славы»
— Вы только имейте в виду — я никакими организационными вопросами в связи с круглой датой не занимаюсь, — строго предупреждает Нина Павловна. — Гайдай не очень любил праздновать дни рождения, ему это нескромным казалось. И я считаю, что дата — не повод вспоминать о человеке. Его и не забыли.
— Юбилейные мероприятия вы проигнорируете?— Нет, отчего же. 31 января схожу в Дом кино, там Аркадий Инин устраивает вечер, посвященный Гайдаю. Ну и я послушаю воспоминания. Выступить самой? Да упаси боже! Леня, если бы жив был, долго бы на меня ругался! Мне очень радостно, что люди что-то готовят. Вот в Иркутске недавно открыли памятник Трусу, Балбесу, Бывалому. В Сочи стоит памятник… Но не в изваяниях дело. Я же чувствую, насколько его до сих пор любят люди. Иногда даже думаешь: эх, любили бы поменьше, а то сами видите, что происходит…
— Что вы имеете в виду?— Все эти ремейки, которые сейчас выходят. Очень жаль, что в юбилейный год появится столько плохих ремейков фильмов Лени.
— Но вы же сами говорили мне, что, если права оформлены надлежаще, пусть снимают.— Я говорила, что если современные режиссеры хотят себя выставить бездарями, то им никто не помешает. В стране ведь нет, наверное, ни одного человека, который не видел бы «Кавказскую пленницу» или «Ивана Васильевича». В них не надо ничего освежать — и без того все современно. Но нет, хотят посоревноваться с Гайдаем. А если бы они были честными — не посоревноваться, а урвать кусок его славы.
— Как выясняется, зритель от ремейков устал — осовремененные «Джентльмены удачи» собрали скромную кассу.— Публика не дура — мне это ясно было всегда. Гайдая ведь тоже упрекали, что он делает легковесные комедии. Правда, упреки быстро прекратились. А теперь всем понятно, что хорошая комедия — штучный товар.
«Я была при нем и женой, и мамой»
— Вы всю жизнь прожили с Гайдаем, наверняка были моменты, когда вы жертвовали ради мужа карьерой. Почему же вы не взяли его фамилию?— Ничем я не жертвовала, уж поверьте. Снималась-то я не только у Гайдая. Он как-то раз мне сказал: «Нина, мне нужно перед тобой извиниться за то, что я не сделал ни одного фильма, чтобы ты была в главной роли». Я тогда только рассмеялась: Леня, говорю, и слава богу, зато ты не можешь меня упрекнуть в том, что я испортила тебе фильм! Что касается фамилии… Он одно время обижался, что я ее не сменила. Но когда я вышла за него, меня уже знали как актрису Нину Гребешкову. Ну а Гайдай понимал все эти актерские заморочки и быстро обижаться перестал.
— Существует миф, что Гайдай, бывший богом на съемочной площадке, вне работы был мало приспособлен к быту и его жизнь организовывали именно вы. Это правда?— Отчасти да. Я была при нем и женой, и мамой. Он действительно мало что смыслил в хозяйственных делах — лампочку в доме всегда вворачивала я. Но как любой нормальный мужчина, мог худо-бедно организовать свой быт, если я отсутствовала. Хотя вот как раз худо-бедно — лучшее определение. Были черты, с которыми я поначалу боролась, но, когда я выходила за него замуж, то уже знала о большей части его недостатков. И полюбила и эти недостатки. Мы ведь с ним не через неделю после знакомства в загс побежали: сначала вместе работали в студенческом театре, потом он меня до дома провожал, так в итоге и поженились.
— Гайдай многие роли писал для вас. Вы его просили?— Нет, я иногда не хотела у него играть. Вот персонаж в «Бриллиантовой руке» (Гребешкова играет в фильме жену Горбункова. — Ред.) — мне эта женщина казалась такой правильной и скучной, аж зубы сводит. Я уперлась — не буду. Леня сказал, что нашел другую актрису. Он уехал на съемки и вдруг звонит мне из Сочи — заболел, нужно срочно ехать отхаживать его. Я, конечно, приехала, здоровье у него было подорвано с молодости, язва и перенесенный туберкулез — это не шутки. И там выяснилось, что женой Горбункова по-прежнему числюсь я. Ладно, сказала, сыграю.
«Говорила: «ухожу!»
— Про ваш брак с Леонидом Иовичем принято говорить «идеальный». Изнутри он тоже казался таким?— Развестись мне никогда с ним не хотелось. Бывали сиюминутные вспышки, когда я уставала, что все хозяйство на мне. И я ему говорила: «Все, хватит, ухожу!» Но мы оба понимали, что не проживем друг без друга ни дня. Про измены ни с моей, ни с его стороны речь не шла. Идеальный ли это был брак? Наверное, таких не бывает, но, думаю, наша семья была близка к этому. Жаловаться в глобальном смысле мне не на что. Шероховатости были, разумеется, мы с ним очень разные. Я говорливая, смешливая, компанейская. А он, хоть и снимал комедии, в жизни частенько бывал меланхоличным. Но он и в начале нашего знакомства был таким.
— А отцом он каким был?— Когда Оксанка (дочь Гайдая и Гребешковой. — Ред.) только родилась, он был даже чересчур спокоен. Мне даже на минуту от нее оторваться жалко, а он сидит за столом и спокойно смотрит. Уже потом, когда дочка подросла, он начал проявлять всяческую заботу. Очень хотел, чтобы она стала актрисой, но Оксана твердо выступила — нет, она у нас экономист. А вот когда появилась внучка, тут и его накрыло.
