— Я должен был стать классным монтером, — хвастался Юрий Любимов. — Ловко лазил в мороз на столбы, долбил шлямбурами стены, гнул трубы. Всему этому научился в школе фабрично-заводского ученичества. Оттуда у меня остались «чудные» воспоминания: ложки в буфете, цепочкой привинченные к столам, дабы не украли. Понятно, что «цепные» приборы никогда не мылись. Ужас! Родители жутко рады были моему пребыванию в ФЗУ. Ведь после трех лет учебы я, сын «лишенца», мог поступить в Энергетический университет, где получил бы «достойную советского человека» профессию инженера-электрика. Впрочем, я и сам того желал.
А подтолкнула будущего мэтра на такое решение… жадность! Подростком Любимов часто пережигал или выворачивал в подъезде пробки. А поскольку слыл «докой в технике», соседи за помощью шли именно к нему.
— Юра, глянь: что-то свет не горит.
Хулиган, хихикая, втихомолку вворачивал пробку и получал… поощрение.
— Ох, какая выгодная профессия! — размышлял «хитрец».
Однако Судьба посмеялась над корыстолюбивыми мечтами парня. Взяла и сделала его знаменитым на весь мир театральным режиссером!
Довел комиссию до визга
И так все устроила, что аккурат перед зачислением в вожделенный вуз Любимов увидел в газете объявление о наборе учеников в студию МХАТ Второго.
— А попробую! — сказал он себе. — Зря, что ли, в школьных спектаклях играл.
Любимов решил вместо басни или стихотворения прочитать… речь прозаика Юрия Олеши на Первом съезде писателей. Ох как вдохновенно он это делал! И завывал, и драл ногтями ладони, и корчил дикие гримасы. Очнулся, когда услышал повизгивание не имеющих уже сил смеяться преподавателей.
— Ничего тут забавного нет! — разозленно заорал абитуриент. — Мне вас жаль!
И кинулся вон. А потом был сильно удивлен, обнаружив себя в списках поступивших.
— Перед этим случилась знаковая история, — округлял глаза мэтр. — Знакомство с «Таганкой», при котором мне… проломили голову!
Там, где сейчас театр, в 30-е годы высилась тюрьма. Вокруг нее толпами шныряла шпана. Место опасное! Но Любимов вынужден был каждый вечер возвращаться мимо него из ФЗУ. И однажды «пацанва» Юрия с кем-то перепутала.
— Отлупили до полусмерти, — вспоминал режиссер. — Когда дополз домой, мама при виде окровавленного сына с выбитыми зубами рухнула в обморок. Пройдет 20 лет, и я вернусь на «Таганку» художественным руководителем. А потом меня так же «отлупит» там советское правительство, выгнав из театра в никуда, лишив гражданства!
В театральном училище талантливый студент со второго курса стал играть в спектаклях. Но были преподаватели, которые считали его… бездарностью. Например, актриса Серафима Бирман. С ее меткого словца к будущей знаменитости прицепилось обидное прозвище… «флюгер на помойке»! Под «помойкой» прима подразумевала… советский строй. Много лет спустя Серафима Германовна признает:
— Вы, Юрий Петрович, талантище. По отношению к вам я была неправа.
А пока «помоечный флюгер» жутко бесился, если кто-то смел его так обозвать.
В бетонной дыре
В 1936 году МХАТ Второй закрыли, и Любимову, окончившему уже второй курс, пришлось заново поступать уже в Щукинское училище при Театре Вахтангова. Вуз Юрий окончил с блеском. Но это не помешало партии и правительству призвать «молодое дарование» в армию. И там Любимов опять угодил в переделку.
— Командиры муштровали нас до потери сознания, — вспоминал Юрий Петрович. — Как-то один подошел, когда я в минуту отдыха читал Шекспира, полистал грязными заскорузлыми лапами книгу и сказал: «Шекспёр!.. Устав надо читать!» — и забрал у меня томик!
После этого отношения ухудшились настолько, что однажды Любимов запустил в спину командира… табуретку!
— И получил 15 суток «губы», — вздыхал режиссер. — Это такая дыра бетонная, окошечко с решеткой, койка, которая пристегивается к стене. А пол обливают водой, чтоб ты не мог на него лечь. Вышел оттуда исхудавший и весь покрытый чирьями. Ну и присмиревший. Посидишь там — много передумаешь.
Неизвестно, чем бы закончилась грызня Юрия с мстительным старшиной, если бы молодого бойца не перевели в… Ансамбль песни и пляски НКВД, сформированный по приказу Лаврентия Берии! Так грозный нарком спас будущую гордость театральной России!
— С чекистским ансамблем я объездил все пограничные заставы, — грустно улыбался мастер. — С ним же и встретил войну. 22 июня 1941 года застало меня в Таллине. И в Москву наш поезд уходил под страшной бомбежкой…
